Стиль времени. Архитекторы рассказали про уникальные строения эпохи СССР

Советская архитектура — явление сложное и неоднозначное. Она заслуживает особого внимания. Но традиционно к ней относятся как к чему-то скучному и серому. Но архитектура СССР не ограничивается хрущевскими пятиэтажками. Тогда появилось много уникальных построек. О них и пойдет речь в материале aif.ru.

В поисках нового стиля

«Типовой ширпотребной архитектуры было больше, — рассказал aif.ru координатор движения "Архнадзор", главный редактор журнала "Охраняется государством" Константин Михайлов. — Она окружала нас, мы в ней жили, росли, поэтому она превалирует в нашем сознании и в большей степени ассоциируется с советским периодом. Но одновременно с типовой была штучная, уникальная архитектура. В СССР возводились архитектурные объекты, которые стояли вровень с мировыми образцами или даже превосходили их».

Советская архитектура не была однотипной или одинаковой. Она менялась в разные периоды истории СССР в зависимости от того, какая политическая ситуация складывалась внутри страны, пояснил эксперт. В первые годы строительства коммунизма советский стиль заявил о себе ярко и громко. Появились молодые архитекторы, которые начали предлагать смелые новаторские проекты.

«В стране победила Октябрьская революция. Люди были полны истерического оптимизма, — рассказал Константин Михайлов. — Новой эпохе требовалась новая эстетика, которая бы соответствовала происходящим грандиозным событиям».

В 1918-м из Петрограда в Москву переехало правительство большевиков. Старый патриархальной облик города не соответствовал его новому статусу столицы победившего пролетариата. Возникла необходимость обновления.

Пост председателя Моссовета с 1918 года по 1926 занимал Лев Каменев. По его инициативе в 1922-1923 годах были проведены первые архитектурные конкурсы на проекты Дворца труда, зданий филиала газеты «Ленинградская правда» и акционерного общества «Аркос». В них приняли участие молодые архитекторы — Моисей Гинзбург, братья Веснины, Константин Мельников, Пантелеймон и Илья Голосовы. Они предложили новые идеи и архитектурные решения, которые положили начало новому направлению, получившему название «конструктивизм».

«До революции в Москве работали выдающиеся архитекторы, такие как, например, Шехтель, его называют королем столичного модерна, — пояснил специалист по московской архитектуре, руководитель музея "Садовое кольцо" Денис Ромодин. — Но в основном они проектировали для частного заказчика — доходные дома, деловые дворы, частные особняки. А после революции ситуация изменилась — вместо частника пришло пролетарское государство. Его не устраивала старая, отжившая буржуазная стилистика. Ему требовалось что-то новое. Оно было готово на эксперимент».

Но не все признанные мастера оказались к нему готовы. Поэтому в 20-е годы возник дефицит новых архитектурных идей. Открылись новые возможности. Молодые архитекторы, которые до революции оставались на вторых ролях, сумели ими воспользоваться.

К созданию «пролетарской» эстетики новаторы пришли, уже имея солидный опыт в проектировании зданий, живописи и оформлении книг. Конструктивисты верили, что архитектура будет играть более важную роль в жизни нового общества. Новаторы провозглашали отказ от «искусства ради искусства». Они отрицали какую-либо историческую преемственность. Отказывались от декора в оформлении зданий и добивались выразительности за счет динамики простых конструкций. Призывали художников «творить полезные вещи» и мечтали о новом человеке, живущем в благоустроенном городе. Они верили, что их призвание — совершить революционные изменения в градостроительстве и организации общественного пространства.

«Масштабные, мощные проекты конструктивистов требовали для воплощения больших материальных и финансовых возможностей, — говорит Денис Ромодин. — Поэтому заказчиками у них чаще всего выступали крупные предприятия или ведомства, способные выбить необходимые производственные фонды и соответствующие денежные ресурсы».

Новаторы от архитектуры активно участвуют в проектировании промышленных зданий, фабрик-кухонь, домов культуры, клубов, бань, столовых, гаражей, жилых домов.

Брошенный эксперимент

Самым известным памятником московского авангарда является частный дом Константина Мельникова в Кривоарбатском переулке. Он был построен в 1929 году. Внешне строение выглядит очень необычно — два цилиндра, вписанные друг в друга. Здание отличается новаторскими конструктивными особенностями. Например, оно выложено из кирпича особой кладкой, создающей узорный каркас. За счет этого в наружных стенах образуются шестиугольные проёмы, часть из которых используется под окна и ниши. В случае необходимости расположение оконных проёмов можно менять, устраивая новые окна практически в любом месте стены.

«Несмотря на явно выраженный конструктивистский вид дома Мельникова, внутри он очень удобный. У него есть своя аура. В нем приятно находиться. Видно, что при проектировании архитектор все очень тщательно продумал и рассчитал, вплоть до того, под каким углом окна смотрят наружу и какой вид из них открывается», — рассказал Константин Михайлов.

Дом Мельникова в Кривоарбатском признан вершиной его творчества. Особую ценность ему придает то, что зодчий его строил для себя и своей семьи. По словам Константина Михайлова, в Москве осталось немного домов, которые выдающиеся архитекторы возводили, чтоб потом в них жить — это особняк Федора Шехтеля в Ермолаевском переулке или Льва Кекушева на Остоженке.

В таких домах архитекторы постарались воплотить свои главные творческие идеи и принципы. Но, как замечает Денис Ромодин, Константин Мельников строил свой дом с расчётом, что используемые им новаторские приемы и конструкции потом будут массово применяться в жилищном строительстве.

«Мельников получил разрешение на строительство собственного дома в рамках эксперимента. Экономичность и простоту конструкций круглого здания впоследствии планировалось использовать в других проектах. Цилиндры можно было компоновать для возведения малоэтажного жилья, — отметил Денис Ромодин. — К сожалению, от этих проектов отказались, и они не были реализованы. К концу 20-х — началу 30-х начали переходить к секционному многоэтажному строительству. А кроме того, наступили новые времена, а вместе с ними у политической верхушки поменялись эстетические вкусы».

Возврат к основам

К этому периоду формируется новая политическая ситуация в СССР и в мире. Мировой революции, на которую так надеялись большевики, не случилось. Оказалось, в мире есть вещи и посильнее классовой борьбы.

В 1933-м году к власти в Германии приходит Адольф Гитлер. Причем поддерживает его пролетариат, на который большевики возлагали особые надежды. В немецких рабочих они видели ведущую силу в грядущем социалистическом переустройстве мира. Но Германию с ее просвещённым населением и мощным рабочим классом Гитлер берет на национальных лозунгах и знаменах. Впереди отчетливо замаячила перспектива новой мировой войны. СССР меняет курс на построение социализма в отдельно взятой стране. В 1934-м году в «Правде» публикуется статья «За Родину». В ней в ранг высших общественных ценностей возводится патриотизм.

«В архитектуре смена политического курса проявляется в возвращении к классике, — говорит Константин Михайлов. — Есть четкие даты — с 1932-го года конструктивистские проекты вообще перестают приниматься. То, что успели заложить раньше, достраивается, но в принципе в архитектуре начинает воцаряться неоклассицизм».

В 1932-м году по проекту архитектора Ивана Жолтовского на Моховой начинается строительство жилого дома для работников Моссовета. В 1934-м стройка завершается. Признано, что это здание ознаменовало собой перелом в советской архитектуре. На смену конструктивизму приходит новый стиль.

«За основу берется аристократическая дворянская культура романовского периода, — говорит Денис Ромадин. — Но, конечно, модернизированная, наполненная новым идеологическим содержанием в духе того времени».

Здание на Моховой обильно декорировано. Фасад украшает восемь мощных колонн. Шестой этаж завершает карниз. Он служит основанием для балкона седьмого этажа. Срединная ось дома выделена аркой ворот. Новый дизайн здания вызывает интерес москвичей. Люди специально приезжают посмотреть на него.

Дом Ивана Жолтовского становится своеобразным образцом, который задает направление в архитектуре. В Москве начинается строительство зданий с четкими пропорциями и обильным декором. Вместо рабочих клубов возводятся дома культуры. Интерьеры украшаются лепниной, широкими мраморными лестницами, колоннадами.

«В 1930-е годы руководителями Москвы были Никита Хрущев и Лазарь Каганович. Именно они и стали проводниками нового архитектурного стиля, названного потом "сталинским ампиром"», — отметил Денис Ромадин.

Дом в ажуре для новой Москвы

Еще одна важная дата в истории советской архитектуры — 10 июля 1935 года — утверждено постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О генеральном плане реконструкции Москвы». Предусматривается массовое жилое строительство, создание новых широких транспортных магистралей, возведение мостов, строительство метро.

«Это была мощная масштабная программа преобразования Москвы, — подчеркнул Денис Ромодин. — В период реализации Генплана существенно вырос авторитет архитектора. Все остальные профессии в строительстве ему подчиняются и служат реализации его проектов. В 1934 году была создана Всесоюзная академия архитектуры, что еще больше подчеркнуло значимость и престиж архитекторов в советском обществе».

Но полностью реализовать планы реконструкция Москвы не удалось. Не уложились в утвержденные сметы и заданные сроки. Недостатки стали продолжением достоинств. Генплан не предполагал типового строительства. В нем каждое здание проектировалось отдельно. Двух одинаковых не существует. Поэтому сегодня они стали памятниками архитектуры и визитными карточками столицы. Но у всех у них разные параметры, что создавало определенные проблемы для строителей.

Рамы, двери, паркет, наличники, лестницы, лепнину, а в некоторых случаях колонны и скульптуры нужно было изготавливать отдельно для каждого дома. А для этого требовались деньги и время. К тому же советская строительная отрасль тогда находилась не в самом лучше состоянии. Она не могла обеспечить московское масштабное строительство всем необходимым. Не хватало материалов, техники. Строить приходилось кустарным способом за счет привлечения дешевого ручного труда.

«Планы реконструкции Москвы пришлось подвергнуть ревизии в сторону их упрощения и удешевления, — напомнил Денис Ромадин. — Многое пересмотрели, от чего-то отказались, что-то оставили и не стали сносить, а вместо этого постарались вписать в новые постройки или надстроить. Но главное — возникло понимание: нужно ускорять темпы строительства, а для этого требуется внедрять новые технологии. Тогда архитекторы Андрей Буров и Борис Блохин предложили идею крупноблочного строительства».

По их проекту на пересечении Ленинградского проспекта и Беговой улицы было построено здание, прозванное в народе «ажурном домом» за то, что его лоджии украшают бетонные декоративные решетки. Узоры на них выполнены по эскизам знаменитого книжного графика Владимира Фаворского. Проект разработан как вариант типовой застройки.

В нем авторы попытались совместить и экономичность сборного домостроения, и художественную архитектурную выразительность. К сожалению, идеи двух выдающихся советских архитекторов не получили развития. Помешала война. Но не только.

Архитекторы-вредители

«После войны к середине 1950-х годов в стране сохранялся острейший жилищный кризис. Миллионы людей нуждались в переселении из бараков, подвалов, тесных коммуналок, — рассказал Денис Ромодин. — Чтобы предоставить им нормальные квартиры, требовалось ежегодно строить миллионы квадратных метров жилья. Нужно было переходить на индустриальные методы возведения домов. Возникла потребность в новых архитектурных проектах типовых домов. Ведущие архитекторы начали их разрабатывать».

Например, мастерская Ивана Желтовского предложила вариант каркасных домов с навесными декорированными панелями. Но разумные инициативы остались невостребованными. Победили нетерпимость и радикализм.

7 декабря 1954 года состоялось Всесоюзное совещание строителей. На нем с программной речью выступил Никита Хрущев. Генсек заявил: «В нашем строительстве нередко наблюдается расточительство средств и в этом большая вина многих архитекторов, которые допускают излишества в отделке зданий, строящихся по индивидуальным проектам». Таких архитекторов он назвал «камнем преткновения на пути индустриализации строительства».

Разгневанный Хрущев неистовствовал: «Мы не против красоты, но против излишеств». Здания, построенные по классическим архитектурным канонам, он сравнил с церквями и музеями: «Нельзя современный жилой дом превращать архитектурным оформлением в подобие церкви или музея».

Свое выступление генсек закончил формулой, которая надолго определила судьбу советской архитектуры: «Людям нужны квартиры. Им не любоваться силуэтами, а жить в домах нужно!»

Смена курса в жилищной политике стала своеобразным историческим рубежом. Он означал отказ от сталинских методов решения жилищной проблемы. Хрущев утверждал, что здания, построенные по классическим архитектурным канонам, не соответствует линии партии. В очередной раз архитектура стала полем борьбы, на котором сводились политические счеты.

По итогам выступления Никиты Хрущева в 1955 году было принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О преодолении излишеств в архитектуре и строительстве». Оно официально закрепило постулаты, высказанные Хрущевым на совещании строителей. Архитекторов назначили «козлами отпущения» за провал государственной жилищной политики. Выходом из сложившейся ситуации было названо строительство домов с упрощенной обработкой стен, без мусоропроводов, лифтов, с низкими потолками и маленькими кухнями. Любые украшения объявлялись излишеством, а декор в духе классицизма отвергался.

Волюнтаризм и нереальные планы

«Хрущев построил систему отношений, в которой архитектор стал подчиняться строителю-инженеру, — пояснил Денис Ромадин. — Статус этой профессии был понижен до минимума. Они превратились в чертежников. Были перекрыты все возможности заниматься индивидуальным проектированием. Архитекторам оставалось расставлять типовые дома на местности и привязывать их к ландшафту».

За погромными речами и партийными постановлениями последовали решительные действия. У архитекторов гостиницы «Ленинградская" с позором отобрали Сталинскую премию «за излишнее богатство внутреннего оформления». Потом ликвидировали Академию архитектуры СССР. Фактически архитекторов отменили как класс.

Апофеозом хрущевской архитектурной политики стал Дворец съездов в Кремле и проспект Калинина. Денис Ромадин отметил, что центральная магистраль от Троицких ворот до набережной Москвы-реки была запроектирована еще в Генплане 1935 года. Нужна была трасса от Кремля до правительственных резиденций к западу от столицы.

Предлагались разные варианты. В том числе и расширение Арбата как улицы Горького. Но, видимо, посчитали, этот вариант слишком архаичным. Поэтому просто прорубили сквозь историческую застройку широкую прямую трассу с высотными однотипными домами по бокам.

«В Москве ничего подобного еще не было, — объяснил Константин Михайлов. — Прямая улица с широкой пешеходной эспланадой. Все первые этажи высоток отданы под бары, рестораны, универмаги. Там даже появился первый салон красоты, куда, чтобы попасть, надо было записываться за несколько месяцев».

Похожая история произошла и с Дворцом съездов в Кремле. Его построили уже при Брежневе, но это было завершение истории, начатой еще Хрущевым.

На советского генсека во время поездки в Китай большое впечатление произвел правительственный дворец в Пекине, рассчитанный сразу на работу нескольких десятков тысяч делегатов. Никита Сергеевич решил, что Москве требуется не меньший. Территорию Кремля в качестве площадки для строительства Дворца съездов в 1958-м году утвердил лично Хрущев. Дворец возвели на месте Кавалерийского корпуса. Его снесли, даже несмотря на то, что в нем жил и работал Ленин.

«Проламывание проспекта сквозь Арбат и возведение огромного дворца из стекла и бетона в Кремле, с точки зрения сохранения исторической Москвы, выглядит ужасно, — рассказал Константин Михайлов. — Но об этом тогда никто и не думал. Собирались даже снести Троицкую башню вместе с частью кремлевской стены, чтобы проспект начинался прямо от Дворца съездов. Таким образом хотели продемонстрировать нашу открытость и устремлённость в светлое западное будущее. Слава Богу, хоть башню со стеной удалось отстоять».