У аппарата! Как Павел Голубицкий дал миру телефон, а сам остался ни с чем
180 лет назад, 28 марта 1845 года, в городе Корчева Тверской губернии у уездного судьи Михаила Голубицкого родился сын Павел. Он повторит карьеру отца, став земским участковым начальником — лицом, сочетающим административную и судебную власть.
Если придерживаться распространённой точки зрения, согласно которой «реальную пользу» человек может принести только на службе, придётся констатировать, что Павел Голубицкий — личность абсолютно заурядная, не заслуживающая ни особой памяти, ни признания. Видимо, этим и руководствовался Правительствующий сенат, в 1909 году отправивший земского участкового начальника в отставку с годовой пенсией не в 1600 рублей, как полагалось, а в 2 раза меньше. О том, чем он занимался во внеслужебное время, даже не вспомнили — он же тогда «реальной пользы» не приносил.
Между тем именно его занятия в статусе частного лица обеспечили нам устойчивую связь на протяжении всего XX столетия. Без работ Голубицкого в области проводной телефонии аппараты для переговоров на расстоянии запросто могли бы остаться экзотической игрушкой — громоздкой, неудобной и ненадёжной.
От одного плюса до нескольких
Есть схема, описывающая жизненный путь многих отечественных изобретателей и конструкторов: нечто по-настоящему прорывное появляется в России, но в единичном экземпляре, потом каким-то образом либо утекает за границу, либо просто воспроизводится там, доводится до ума и преподносится в виде триумфа человеческого знания.
В случае с Голубицким мы наблюдаем нечто обратное. Не он изобрёл первый в мире телефон — это сделал американец шотландского происхождения Александр Белл. Но только русский конструктор сумел довести этот довольно примитивный аппарат до ума. Более того — разглядел в иностранном изобретении потенциал, позволивший объединить разрозненных абонентов в централизованные телефонные сети, которые во многом определяли реалии XX века.
Начиналось всё, как и полагается, с воспроизводства заграничной новинки, о чём честно извещало Общество любителей естествознания, выпустив в 1886 году брошюру «Несколько слов о телефонах П. М. Голубицкого»: «Первоначальные работы Голубицкого относятся к 1878 г., когда им были демонстрированы в Московском политехническом музее телефоны системы Белла, приготовленные в мастерской Голубицкого. Затем каждый год в зависимости от указаний опыта и науки телефоны эти подвергались различным усовершенствованиям...»
Чего же касались эти усовершенствования? Прежде всего чувствительности телефона. «Трубка Белла» позволяла устанавливать связь в пределах не более 10 километров. Слышно было плохо, приходилось буквально кричать, но на выходе слова всё равно понимали через пень-колоду из-за треска и помех. Причина была в примитивности аппарата — на мембрану, превращающую электрические колебания в звук, действовал только один магнит, обращённый к ней одним полюсом.
Русский конструктор предложил вариант с несколькими магнитами, то есть многополюсный телефон, и запатентовал своё изобретение во Франции в 1882 году. Почему там? Да потому, что в России его заявку приняли, но дали понять, что будут её рассматривать не менее 5 лет. А во Франции патент выдали на следующий день. И уже в 1883-м состоялся триумф Голубицкого: его телефоны испытали на линии Париж — Нанси, на расстоянии в 353 километра. Слышно было превосходно, о чём восторженно писал британский журнал Nature, а в комиссии Морского министерства Франции телефон Голубицкого назвали «непревзойдённым».
Впрочем, повышать голос при разговоре приходилось по-прежнему — сказывалось несовершенство микрофона с угольным стержнем. Русский конструктор берётся и за эту проблему — в том же 1883-м создаёт и патентует микрофон с угольным порошком, который небольшое звуковое давление преобразовывал в серьёзные электромагнитные колебания. То есть работал как усилитель. Именно такие микрофоны использовались впоследствии во всех телефонных аппаратах, чему свидетельством рассказ писателя Николая Носова «Телефон»: «Мишка развинтил трубку, вынул из неё какие-то железки и стал отковыривать круглую пластинку, которая внутри была. Пластинка вывалилась, и из трубки посыпался чёрный порошок...» К сожалению, из-за финансовых трудностей Голубицкий был вынужден продать своё изобретение французской компании Societe Generale des Telephones.
Пепелище и исчезнувшие чертежи
Та же судьба постигла и главную идею Голубицкого. В 1886 году в печати появляются сведения об изобретённой им «системе микротелефонного сообщения с батареями, сосредоточенными в центральном бюро, которыми и пользуются абоненты, как для сигналов, так и для разговора». Это был настоящий прорыв. До изобретения русского конструктора каждый телефонный аппарат дополнялся громоздким и массивным источником питания. Схема, предложенная Голубицким, была проста и гениальна. Зачем прикреплять батарею питания к каждому телефону, если их можно запитать от центральной батареи на единой станции? К тому же это даёт возможность создать сеть и подключить к ней сколько угодно абонентов... А теперь сложите всё вместе — на выходе мы получим ровно то, что установилось и развивалось в XX столетии.
Могло ли это быть реализовано в России русским же конструктором? Не только могло — должно было! Но что-то пошло не так. Заявлять, что в ход была пущена банальная коррупция, конечно же, нельзя. Но предположить это можно, тем более что и сам Голубицкий в 1890 году писал о чём-то подобном: «Недавно я взялся строить телефонное сообщение между Серпуховом и Москвой и нашёл капиталистов, которые давали на это деньги. Я представил ходатайство правительству, но оно отклонило его. Самые большие русские города эксплуатируются иностранной компанией Белла, все другие города, более или менее важные, намечены для правительственной эксплуатации, причём фактически оказывается покровительство аппаратам иностранных компаний Белла, Эриксона и прочим...»
Да, компания Белла имела возможность «занести» куда следует солидные суммы. Русский конструктор, располагавший единственной мастерской с 4 наёмными работниками, которые успели сделать всего лишь около 100 аппаратов, такими возможностями не располагал. Впрочем, он лишился и этого. 16 марта 1892-го мастерская была уничтожена пожаром. Незадолго до этого Голубицкий получил предложение продать мастерскую вместе с технической документацией, но отказался. На пепелище выяснилось, что бесследно исчез старший мастер Василий Блинов, прихватив с собой все чертежи. С этого момента изобретатель и конструктор Голубицкий кончился. Доживал своё уездный чиновник средней руки, умерший в 1911 году.
Предчувствие космоса
При этом Голубицкий умудрился повлиять на то, что именно наша страна первой вышла в космос. Пусть косвенно, но всё же. Кто у нас основоположник космонавтики? Конечно, Константин Циолковский, «калужский гений»! Другой вопрос, что до поры никакого «гения» не было, а был обыкновенный «городской сумасшедший», занимавшийся не пойми чем. Голубицкий познакомился с ним в 1884 году. И сразу понял, что перед ним всё-таки гений. Именно Голубицкий представил Циолковского научному сообществу, где к провинциальному учителю отнеслись со всей серьёзностью. И впоследствии Голубицкий, сам раздавленный несчастьем, продолжал поддерживать основоположника космонавтики — в 1897-м вышла его статья «О нашем пророке» с призывом: «Я глубоко убеждён, что Циолковскому не только надо, но стыдно не помочь в его средствах работать на пользу родной земли»